И./ Еще есть регионы, обладающие таким же потенциалом?
Венесуэла. Еще один пример рукотворного уничтожения страны. Мои друзья-венесуэльцы, которые живут в Испании, хорошо устроились, они талантливые люди — работают в инвестиционно-банковском и арт-мире, но в отношении своей родины они слезами обливаются. Приведу пример насчет этих стран. Вот у вас машина. Она хорошая, на ходу, не «Бентли», но «Мерседес». И вы этот «Мерседес» совсем не бережете. Едете не по дороге, а по какому-то своему пути. Или это путь «чучхе», или это путь «героя Чавеса», или это еще какой-нибудь путь. И вы свой «мерседес» по этому бездорожью ведете. Думаете, что пробьете новый путь в светлое будущее. Сначала «Мерседес» тянет, потому что есть наработанное прошлое — в частности, Куба была одной из богатейших стран Латинской Америки до революции: парижская мода приходила в Нью-Йорк и Гавану одновременно. Если модница хотела купить последние туфли «Шанель», где это можно было сделать — в Гаване и в Нью-Йорке. В Гаване, может быть, даже быстрее. То же самое с Венесуэлой — это была процветающая страна, но они решили ехать по своему пути. И они свою машину — гражданского общества, экономики, предпринимательства — уничтожают, и в конце концов она дает сбой. И сейчас в Венесуэле эта машина разваливается на глазах. Колесо отлетело, переднего стекла нет, зеркал нет, а они все еще жмут на газ. И думают, что им Petro поможет — это их криптовалюта.
И./ Не поможет?
Нет, конечно. Это апокалипсис для них, для их общества. Будет хуже или так же — в лучшем случае. Пока людям не надоест. Это какое-то проклятие. В здравом уме нельзя представить, чтобы так можно было уничтожать страну и рациональный путь развития.
И./ Россия на том же пути?
Конечно. Но у нас машина получше. У нас все-таки не 98% бюджета зависит от экспорта нефти, как у Венесуэлы. Мы больше, сильнее.
У меня есть один знакомый на Кубе, он внук Алехандро Робейна, легенды сигарного мира. Знаете сигары «Робейна»? Вот он внук. Я был в гостях в его доме. Он нас угощал обедом, показывал свою плантацию и рассказывал про сигары «Робейна». Мы с ним откровенно поговорили. Я надеюсь, кубинские власти не будут читать это интервью. Он говорит: «Мне 40 лет. Я буду жить на этой земле». А надо сказать, что у него не конфисковали землю. Но ему нельзя продавать табак. Весь табак, у него он один из лучших на Кубе, власти покупают по смешной цене и перепродают в сто раз дороже. Он говорит: «Я доживу. А они не доживут. Я своим сыну и дочерям оставлю наследство. Моя плантация стоит 50 млн евро. Сейчас я еле свожу концы с концами, но я уже посчитал, сколько я буду зарабатывать, и я знаю, как я построю бизнес, как только мне это разрешат сделать. Я буду ждать, когда это случится. Мой дед, Робейна, жил до 90, и я еще поживу. Обязательно что-то поменяется. Не через 10, так через 20 лет. Я это увижу». И он будет ждать. Такой умный мужик. Он сам работает на плантации, и у него еще 20 работников. И он знает, что обязательно заработает. Он будет ждать момента. Вот его актив. Он с ним родился. Это земля его деда.
Почему, я считаю, нужно инвестировать в Кубу. Куба — это коммунистическое государство, инвестиция в которое сейчас приносит небольшой доход, но апсайд будет в США. Кубинская диаспора, которая живет в Штатах, со своим капиталом и с политическим влиянием обязательно вернется. И они могут сделать много хорошего для своей страны. И в финансовом, и в технологическом плане, и менеджерских талантов им не занимать. И рано или поздно Куба будет вновь процветающей страной — какой она была. А раз будет процветание, значит, понадобятся инвестиции всюду. Осенью прошел листинг на Лондонской фондовой бирже фонда прямых инвестиций в недвижимость CEIBA. Я считаю, это прекрасная возможность получить частичку Кубы: 4% дивидендов в фунтах и апсайд на недвижимость без долгов в Гаване и на пляжах.
И./ Какой объем фонда?
Они вложили более 150 млн долл. и привлекли еще 30 млн фунтов. Хотя сложно было оценить спрос из-за тех ограничений, которые существуют для американских инвесторов. Дополнительные средства пойдут на строительство отеля в Тринидаде. Это город на побережье Карибского моря, защищенный ЮНЕСКО. Кроме того, они поручаются скупать все, что будет падать. Фонд управляется Aberdeen Asset Management, крупнейшим управляющим фондами в Европе.
И./ Проводя аналогию с Россией: если поменяется политический климат, сюда вернутся диаспоры, которые по тем или иным причинам покинули страну?
Все зависит от того, на что он сменится. Я могу представить, что будет еще хуже. В Венесуэле был Чавес, а стал Мадуро, который называет себя «сыном Чавеса». И этот «сын Чавеса» довел страну до катастрофы.
И./ Поэтому вкладывать в Кубу вам кажется оптимальнее?
Оптимальнее. Апсайд больше, а даунсайд маленький. Даунсайд понятен: допустим, все останется как есть. Ваша доходность — 4%. А если произойдут изменения, можно заработать кратно. Вложения в Россию дают доходность 6%. Апсайд? Шесть лет никакого апсайда. Потом — непонятно. Кубинским революционерам уже по 90 лет. Последний, которого выбрали, моложе — ему 58 лет. Но не похоже, что он справляется с управлением. Поэтому, вероятно, на Кубе изменения произойдут быстрее, чем в России.
И./ Для вас имеет значение этичность бизнеса?
Я считаю, что деньги пахнут — 100%.
И./ Вкладывать в проекты, которые улучшают качество жизни, приятнее?
Надо вкладывать в проекты, которые не делают ничего плохого. Чтобы не было потом стыдно. Этическая составляющая важна. Люди зарабатывают не только ради денег, живут не ради денег, не ради инвестиций. Чтобы не было противоречий, надо и вкладывать соответствующе. Есть такие «Деточкины»: своруют или нечестно заработают и потратят много на благотворительность. Я считаю, конечно, они не «Деточкины», потому что Деточкин все потратил, и он воровал не у честных людей, а у воров. И все отдавал, ничего себе не оставлял.
И./ На обратный билет оставлял, по-моему. А для чего вы зарабатываете?
У меня и у моих коллег благотворительные проекты, они требуют денег. Для своей семьи. Для тех, кто не может заработать — для них зарабатываю. Инвестиция в добро — самая лучшая инвестиция, которая может быть.