компании
В предвкушении бума
Крупнейшая в России буровая компания EDC готовится к новым рекордам
Оказаться в нужное время в нужном месте. Создать уникальный и востребованный для текущего момента бизнес. Реализовать не просто успешный, а самый успешный буровой проект в России. Войти в число богатейших людей мира. Все это и многое другое удалось основателю и главному акционеру Eurasia Drilling Company (EDC), миллиардеру из списка Forbes Александру Джапаридзе. Все очень просто, уверяет он: для России рынок бурения – основа экономического развития, так как страна живет за счет экспорта нефти и газа, и буровики решают главную проблему нефтяников – как поддержать нефтедобычу. Буровая компания EDC ответственно подошла к своей роли в жизнеобеспечении страны, став компанией номер один на рынке бурения и на протяжении вот уже почти 10 лет демонстрируя стабильную работу и рост финансовых показателей. О перспективах бурового рынка и о том, почему он обещает оставаться привлекательным для инвесторов и в следующем десятилетии, Александр Джапаридзе рассказал журналу «Инвестиции. Профессиональный взгляд».
И
Татьяна Панасюк
Александр Джапаридзе
И./ Расскажите, как все начиналось. Много ли было у Вас конкурентов, когда Вы стали развивать независимый нефтесервисный бизнес?
Конкурентов не было вообще. После распада СССР в 1991 году все предприятия продолжали работать в старой советской системе. Это были производственные объединения, в основном геофизические. Мы же создали совместное предприятие «МД Сейс» и были уникальны тем, что были экономически эффективными, мобильными в принятии решений и зарабатывали деньги. Сначала мы делали акцент на сейсморазведке, затем – на развитии других нефтесервисных технологий. Нас заметили на рынке, появился заинтересованный западный инвестор, и в 1995 году совместно с американскими партнерами была создана компания «Петроальянс», которая вскоре прогремела на рынке. Серьезный кризис 1998 года привел к тому, что американская сторона решила расстаться со своими активами. Их выкупил менеджмент, и к 2000 году эта доля стала приносить уже порядка 35 млн долл. в год. Спустя четыре года мы продали «Петроальянс», и я уже собирался уходить на пенсию после этой успешной сделки, но как раз в это время «Лукойл» стал избавляться от своего непрофильного актива – буровой компании, которую никто не хотел покупать за большие деньги в силу ее непрозрачности.
И./ Чем Вас привлек этот актив?
Честно говоря, я совершенно не хотел связываться с этим активом, так как для меня, занимавшегося геофизикой, бурение было темной историей, да и эта компания была совершенно непонятна инвесторам. Но мои знакомые в «Лукойле» убедили меня «упаковать» этот бизнес для дальнейшей продажи, и в процессе этой работы мы почувствовали его перспективность. Тем более что в те годы рынок бурения стал постепенно подниматься, и если раньше больше вкладывались в технологии повышения нефтеотдачи, то теперь они стали постепенно себя исчерпывать и возникла потребность в бурении новых скважин. То есть мы оказались в нужном месте в нужное время. Я привел с собой команду из «Петроальянса», мы привели компанию в порядок, сделали ее более прозрачной, и оказалось, что этот бизнес действительно может быть прибыльным. Мы увлеклись этой идеей, и уже скоро буровая компания выросла в холдинг Eurasia Drilling Company. Ощутив потребность в привлечении нового капитала для развития, мы вышли на IPO.
И./ Как ведут себя акции Eurasia Drilling Company?
Курс акций EDC колеблется вне зависимости от работы компании. Начиная с 2007 года мы показываем стабильные положительные результаты, которые год от года становятся все лучше и лучше. А рынок акций отражает не столько наши результаты, сколько психологию инвесторов и страновые риски, поэтому стоимость акций подвержена сильным колебаниям. Тем не менее мы достойно смотримся на фоне наших аналогов – не только отечественных, но и зарубежных.
Конкурентов не было вообще. После распада СССР в 1991 году все предприятия продолжали работать в старой советской системе. Это были производственные объединения, в основном геофизические. Мы же создали совместное предприятие «МД Сейс» и были уникальны тем, что были экономически эффективными, мобильными в принятии решений и зарабатывали деньги. Сначала мы делали акцент на сейсморазведке, затем – на развитии других нефтесервисных технологий. Нас заметили на рынке, появился заинтересованный западный инвестор, и в 1995 году совместно с американскими партнерами была создана компания «Петроальянс», которая вскоре прогремела на рынке. Серьезный кризис 1998 года привел к тому, что американская сторона решила расстаться со своими активами. Их выкупил менеджмент, и к 2000 году эта доля стала приносить уже порядка 35 млн долл. в год. Спустя четыре года мы продали «Петроальянс», и я уже собирался уходить на пенсию после этой успешной сделки, но как раз в это время «Лукойл» стал избавляться от своего непрофильного актива – буровой компании, которую никто не хотел покупать за большие деньги в силу ее непрозрачности.
И./ Чем Вас привлек этот актив?
Честно говоря, я совершенно не хотел связываться с этим активом, так как для меня, занимавшегося геофизикой, бурение было темной историей, да и эта компания была совершенно непонятна инвесторам. Но мои знакомые в «Лукойле» убедили меня «упаковать» этот бизнес для дальнейшей продажи, и в процессе этой работы мы почувствовали его перспективность. Тем более что в те годы рынок бурения стал постепенно подниматься, и если раньше больше вкладывались в технологии повышения нефтеотдачи, то теперь они стали постепенно себя исчерпывать и возникла потребность в бурении новых скважин. То есть мы оказались в нужном месте в нужное время. Я привел с собой команду из «Петроальянса», мы привели компанию в порядок, сделали ее более прозрачной, и оказалось, что этот бизнес действительно может быть прибыльным. Мы увлеклись этой идеей, и уже скоро буровая компания выросла в холдинг Eurasia Drilling Company. Ощутив потребность в привлечении нового капитала для развития, мы вышли на IPO.
И./ Как ведут себя акции Eurasia Drilling Company?
Курс акций EDC колеблется вне зависимости от работы компании. Начиная с 2007 года мы показываем стабильные положительные результаты, которые год от года становятся все лучше и лучше. А рынок акций отражает не столько наши результаты, сколько психологию инвесторов и страновые риски, поэтому стоимость акций подвержена сильным колебаниям. Тем не менее мы достойно смотримся на фоне наших аналогов – не только отечественных, но и зарубежных.
И./ Раз уж мы пришли к теме фондового рынка - как, на Ваш взгляд, правильно выбирать активы для инвестирования?
Я считаю, что если ты не знаком с тем бизнесом, в который собираешься инвестировать, то инвестиция превращается в карточную игру. Мой жизненный опыт показывает, что инвестировать в неизвестные процессы означает инвестировать в риски. Я предпочитаю вкладываться в те отрасли, в которых разбираюсь. Сейчас нужно инвестировать в компании, работающие в реальном секторе экономики, показывающие стабильность вне зависимости от кризисов и выплачивающие дивиденды. Это промышленность, которая никуда не денется, крепкие компании с хорошими балансовыми показателями, которые имеют потенциал роста.
И./ По сообщениям СМИ, 2013 год снова обещает стать рекордным для EDC. На чем основаны такие прогнозы?
Если компания и ее прибыль растут, то каждый год – рекордный (смеется). На самом деле, рынок растет, и мы растем вместе с рынком, так как занимаем на нем сильную позицию: мы – номер один в стране. Мы постоянно и много вкладываем в новое оборудование, чтобы соответствовать потребностям рынка. У нас с 2005 года капитальные вложения превысили 2,3 млрд долларов. Так что да, подтверждаю, будут новые рекорды.
И./ Каковы приоритеты сегодняшнего дня для компании?
У нас приоритет один – не упускать своего лидерства в России и развиваться там, где мы видим интерес и возможности для развития. У нас нет цели распространять свое присутствие ради распространения. Там, где это экономически выгодно, мы будем развиваться, так как диверсификация бизнеса снижает определенные риски. Но при всей диверсификации надо отметить, что основой холдинга EDC все равно остается «Буровая компания «Евразия», которая дает порядка 70% от общего оборота.
Я считаю, что если ты не знаком с тем бизнесом, в который собираешься инвестировать, то инвестиция превращается в карточную игру. Мой жизненный опыт показывает, что инвестировать в неизвестные процессы означает инвестировать в риски. Я предпочитаю вкладываться в те отрасли, в которых разбираюсь. Сейчас нужно инвестировать в компании, работающие в реальном секторе экономики, показывающие стабильность вне зависимости от кризисов и выплачивающие дивиденды. Это промышленность, которая никуда не денется, крепкие компании с хорошими балансовыми показателями, которые имеют потенциал роста.
И./ По сообщениям СМИ, 2013 год снова обещает стать рекордным для EDC. На чем основаны такие прогнозы?
Если компания и ее прибыль растут, то каждый год – рекордный (смеется). На самом деле, рынок растет, и мы растем вместе с рынком, так как занимаем на нем сильную позицию: мы – номер один в стране. Мы постоянно и много вкладываем в новое оборудование, чтобы соответствовать потребностям рынка. У нас с 2005 года капитальные вложения превысили 2,3 млрд долларов. Так что да, подтверждаю, будут новые рекорды.
И./ Каковы приоритеты сегодняшнего дня для компании?
У нас приоритет один – не упускать своего лидерства в России и развиваться там, где мы видим интерес и возможности для развития. У нас нет цели распространять свое присутствие ради распространения. Там, где это экономически выгодно, мы будем развиваться, так как диверсификация бизнеса снижает определенные риски. Но при всей диверсификации надо отметить, что основой холдинга EDC все равно остается «Буровая компания «Евразия», которая дает порядка 70% от общего оборота.
Александр Юльевич Джапаридзе
Главный исполнительный директор и акционер EDC
Родился 20 июля 1955 года в Махачкале.
1977 – по окончании Московского нефтяного института им. И. М. Губкина начал работать в Центральной геофизической экспедиции Министерства нефтяной промышленности СССР, где занимался геологоразведкой и разработкой новых методик поиска и разведки нефти и газа.
1989 – возглавил первое в нефтяном секторе совместное советско-американское предприятие «МД Сейс», призванное применить на практике новые разработки в геологоразведке.
1991 – после распада СССР и ухода с рынка американских партнеров продолжил развивать бизнес, в результате чего была создана группа компаний, занимавшихся различными аспектами сервиса при разведке и разработке месторождений, налажено сотрудничество со стратегическими партнерами, которые стали заказчиками компании на многие годы.
1995 – в результате прихода западного инвестора – одной из крупнейших мировых геофизических компаний Western Atlas (США) – образована компания «Петроальянс», которая заняла серьезные позиции на рынке отечественного нефтесервиса. В 1998 году из-за кризиса американские партнеры продали свою долю в компании менеджменту.
2004 – состоялась сделка по продаже «Петроальянса» компании Schlumberger. Сделка была настолько успешной, что позволяла уйти на заслуженный отдых. Вместо этого было принято решение о приобретении и развитии бурового подразделения «Лукойла», активы которого стали основой «Буровой компании «Евразия» и – в дальнейшем – холдинга Eurasia Drilling Company (EDC).
2006 – Александр Джапаридзе удостоен Премии правительства РФ за участие в разработке и промышленном внедрении рациональных комплексов геолого-геофизических исследований и экоэффективных технологий строительства морских скважин, обеспечивших открытие новой крупной нефтегазоносной субпровинции в российском секторе Каспийского моря и ускоренную подготовку сырьевой базы нефтегазодобычи.
2007 – EDC выходит на Лондонскую фондовую биржу.
2008 – Александр Джапаридзе входит в список самых богатых людей России по версии Forbes (62-е место), а по итогам 2012 года занимает занимает уже 51-е место с состоянием в $2.3 млрд.
Женат, воспитывает пятерых детей. Увлекается гольфом и коллекционированием старинных кинжалов.
Главный исполнительный директор и акционер EDC
Родился 20 июля 1955 года в Махачкале.
1977 – по окончании Московского нефтяного института им. И. М. Губкина начал работать в Центральной геофизической экспедиции Министерства нефтяной промышленности СССР, где занимался геологоразведкой и разработкой новых методик поиска и разведки нефти и газа.
1989 – возглавил первое в нефтяном секторе совместное советско-американское предприятие «МД Сейс», призванное применить на практике новые разработки в геологоразведке.
1991 – после распада СССР и ухода с рынка американских партнеров продолжил развивать бизнес, в результате чего была создана группа компаний, занимавшихся различными аспектами сервиса при разведке и разработке месторождений, налажено сотрудничество со стратегическими партнерами, которые стали заказчиками компании на многие годы.
1995 – в результате прихода западного инвестора – одной из крупнейших мировых геофизических компаний Western Atlas (США) – образована компания «Петроальянс», которая заняла серьезные позиции на рынке отечественного нефтесервиса. В 1998 году из-за кризиса американские партнеры продали свою долю в компании менеджменту.
2004 – состоялась сделка по продаже «Петроальянса» компании Schlumberger. Сделка была настолько успешной, что позволяла уйти на заслуженный отдых. Вместо этого было принято решение о приобретении и развитии бурового подразделения «Лукойла», активы которого стали основой «Буровой компании «Евразия» и – в дальнейшем – холдинга Eurasia Drilling Company (EDC).
2006 – Александр Джапаридзе удостоен Премии правительства РФ за участие в разработке и промышленном внедрении рациональных комплексов геолого-геофизических исследований и экоэффективных технологий строительства морских скважин, обеспечивших открытие новой крупной нефтегазоносной субпровинции в российском секторе Каспийского моря и ускоренную подготовку сырьевой базы нефтегазодобычи.
2007 – EDC выходит на Лондонскую фондовую биржу.
2008 – Александр Джапаридзе входит в список самых богатых людей России по версии Forbes (62-е место), а по итогам 2012 года занимает занимает уже 51-е место с состоянием в $2.3 млрд.
Женат, воспитывает пятерых детей. Увлекается гольфом и коллекционированием старинных кинжалов.
И./ Какие географические направления считаете перспективными для развития?
Мы с интересом смотрим на развитие в Казахстане и Туркменистане, а также на традиционные районы нефтедобычи – Ближний Восток и Северную Африку. Сейчас у нас появился перспективный проект в Ираке. В стадии реализации - очень выгодный проект на Каспийском шельфе.
И./ Сейчас с точки зрения конкуренции ситуация осложнилась. За счет чего удается сохранять позиции на рынке?
Действительно конкуренция большая, поэтому главное сегодня – репутация и надежность. В нашем случае репутация уже работает на нас. Среди российских компаний-конкурентов можно назвать «Сибирскую сервисную компанию», компанию ERIELL, «Оренбургскую буровую компанию». Главный наш аналог по размерам – это внутреннее подразделение «Сургутнефтегаза». Есть также «Роснефтьбурение» в составе «Роснефти». Все буровые компании растут, но с точки зрения масштаба и диверсификации бизнеса у нас нет конкурентов.
И./ А из числа зарубежных игроков, представленных на российском рынке?
Самое большое присутствие в России у KCA Deutag - одного из крупнейших международных буровых подрядчиков, но оно все равно несопоставимо с нашим.
И./ Чувствуете ли Вы китайское наступление на нефтесервисный рынок?
Вообще китайский бизнес – очень агрессивный. У них очень сильное присутствие в Средней Азии, в частности в Казахстане, на Ближнем Востоке в Ираке, а также в Северной Африке – чуть ли не половина Африки ими покрыта. В России мы пока этого не видим. Но при этом мы сейчас охотно закупаем китайские станки. Если раньше «сделано в Китае» звучало как клеймо с негативным оттенком, то сейчас их станки хорошо себя зарекомендовали с точки зрения качества, обслуживания и стоимости, потому что и сталь у них дешевле, и рабочая сила. То есть по совокупности факторов они очень конкурентоспособны.
И./ Как Вы думаете, изменится ли что-то для нефтесервисного рынка в связи со вступлением России в ВТО?
Нефтесерсвисный рынок всегда был достаточно открыт. Здесь никогда не создавалось искусственных барьеров. Нефть – это основное богатство страны, и всегда была задача повышать и поддерживать нефтедобычу. Не думаю, что со вступлением страны в ВТО что-то изменится.
И./ Если говорить о роли государства - насколько сильно оно вмешивается в нефтесервисный бизнес?
Мы не чувствуем какого-либо вмешательства. Все нормально и с точки зрения законодательства, и с точки зрения налогообложения. Государство больше присутствует на рынке нефтедобычи.
И./ Может быть, есть проблемы, которые хорошо бы было решить с помощью государства?
Бурение - наименее наукоемкая подотрасль сервисной индустрии, если сравнивать, например, с геофизикой или сервисом нефтескважин. Передовым отрядом развития технологий нефтяников являются не буровые, а сервисные компании, которым необходимо много инвестировать в разработки и инновации. Вот здесь государство могло бы сыграть важную роль с точки зрения льготных режимов налогообложения. Потому что без инновационной составляющей развитие этой сферы бизнеса идет тяжело – практически невозможно конкурировать с западными компаниями, которые занимают уже львиную долю на рынке. В сфере же бурения определенные разработки есть, но особого ноу-хау не существует. В отличие, например, от промысловой геофизики, где у каждой компании есть свои разработки, которые они продают в разы дороже, чем какие бы то ни было материальные активы. В бурении такого нет.
И./ Как Вы относитесь к заявлениям о необходимости создать нефтесервисный холдинг на уровне государства?
Мне не очень понятно, на основе чего он может создаваться. Сама по себе идея странная.
И./ Может быть, это вызвано стремлением государства как-то больше контролировать нефтесервис?
Здесь ситуация такая - либо мы рынок строим, либо мы его контролируем. Я не являюсь сторонником дикого рынка, но роль государства вижу только в том, чтобы создать правила игры и следить за их соблюдением. В нефтесервисной отрасли правила игры определяются заказчиками - какие им нужны услуги и по каким ценам, чтобы они могли эффективно добывать нефть. И я не вижу роли государства в этом процессе. Роль государства может быть только в создании благоприятных условий для инвестиций в научно-технический прогресс для компаний, которые нуждаются в этом, иначе они будут терять свои позиции на рынке.
Мы с интересом смотрим на развитие в Казахстане и Туркменистане, а также на традиционные районы нефтедобычи – Ближний Восток и Северную Африку. Сейчас у нас появился перспективный проект в Ираке. В стадии реализации - очень выгодный проект на Каспийском шельфе.
И./ Сейчас с точки зрения конкуренции ситуация осложнилась. За счет чего удается сохранять позиции на рынке?
Действительно конкуренция большая, поэтому главное сегодня – репутация и надежность. В нашем случае репутация уже работает на нас. Среди российских компаний-конкурентов можно назвать «Сибирскую сервисную компанию», компанию ERIELL, «Оренбургскую буровую компанию». Главный наш аналог по размерам – это внутреннее подразделение «Сургутнефтегаза». Есть также «Роснефтьбурение» в составе «Роснефти». Все буровые компании растут, но с точки зрения масштаба и диверсификации бизнеса у нас нет конкурентов.
И./ А из числа зарубежных игроков, представленных на российском рынке?
Самое большое присутствие в России у KCA Deutag - одного из крупнейших международных буровых подрядчиков, но оно все равно несопоставимо с нашим.
И./ Чувствуете ли Вы китайское наступление на нефтесервисный рынок?
Вообще китайский бизнес – очень агрессивный. У них очень сильное присутствие в Средней Азии, в частности в Казахстане, на Ближнем Востоке в Ираке, а также в Северной Африке – чуть ли не половина Африки ими покрыта. В России мы пока этого не видим. Но при этом мы сейчас охотно закупаем китайские станки. Если раньше «сделано в Китае» звучало как клеймо с негативным оттенком, то сейчас их станки хорошо себя зарекомендовали с точки зрения качества, обслуживания и стоимости, потому что и сталь у них дешевле, и рабочая сила. То есть по совокупности факторов они очень конкурентоспособны.
И./ Как Вы думаете, изменится ли что-то для нефтесервисного рынка в связи со вступлением России в ВТО?
Нефтесерсвисный рынок всегда был достаточно открыт. Здесь никогда не создавалось искусственных барьеров. Нефть – это основное богатство страны, и всегда была задача повышать и поддерживать нефтедобычу. Не думаю, что со вступлением страны в ВТО что-то изменится.
И./ Если говорить о роли государства - насколько сильно оно вмешивается в нефтесервисный бизнес?
Мы не чувствуем какого-либо вмешательства. Все нормально и с точки зрения законодательства, и с точки зрения налогообложения. Государство больше присутствует на рынке нефтедобычи.
И./ Может быть, есть проблемы, которые хорошо бы было решить с помощью государства?
Бурение - наименее наукоемкая подотрасль сервисной индустрии, если сравнивать, например, с геофизикой или сервисом нефтескважин. Передовым отрядом развития технологий нефтяников являются не буровые, а сервисные компании, которым необходимо много инвестировать в разработки и инновации. Вот здесь государство могло бы сыграть важную роль с точки зрения льготных режимов налогообложения. Потому что без инновационной составляющей развитие этой сферы бизнеса идет тяжело – практически невозможно конкурировать с западными компаниями, которые занимают уже львиную долю на рынке. В сфере же бурения определенные разработки есть, но особого ноу-хау не существует. В отличие, например, от промысловой геофизики, где у каждой компании есть свои разработки, которые они продают в разы дороже, чем какие бы то ни было материальные активы. В бурении такого нет.
И./ Как Вы относитесь к заявлениям о необходимости создать нефтесервисный холдинг на уровне государства?
Мне не очень понятно, на основе чего он может создаваться. Сама по себе идея странная.
И./ Может быть, это вызвано стремлением государства как-то больше контролировать нефтесервис?
Здесь ситуация такая - либо мы рынок строим, либо мы его контролируем. Я не являюсь сторонником дикого рынка, но роль государства вижу только в том, чтобы создать правила игры и следить за их соблюдением. В нефтесервисной отрасли правила игры определяются заказчиками - какие им нужны услуги и по каким ценам, чтобы они могли эффективно добывать нефть. И я не вижу роли государства в этом процессе. Роль государства может быть только в создании благоприятных условий для инвестиций в научно-технический прогресс для компаний, которые нуждаются в этом, иначе они будут терять свои позиции на рынке.
И./ Какие драйверы роста существуют у бурового бизнеса в перспективе ближайших пяти лет?
Наш рынок будет расти. Очень интересные перспективы связаны с разработкой нетрадиционных месторождений нефти. Я имею в виду добычу нефти из сланцев. В Америке идет настоящий бум сланцевой нефти. Сейчас с использованием новых технологий американцы уже вовсю добывают из сланцев газ, полностью обеспечивая свой внутренний спрос. Уже дошло до того, что крупнейшие нефтехимические компании стали лоббировать перед правительством США запрет на экспорт. Сейчас в Америке настолько дешевый газ, что это дает им очень большой толчок для развития. И на подходе - эпоха нефтедобычи из сланцев. Если еще пять лет назад нефтяники были озабочены вопросом, есть ли будущее у отрасли через 20 лет и не будут ли исчерпаны запасы нефти, то сейчас в связи со сланцевой революцией эти страхи ушли. Если раньше молодые ребята не шли в специальности, связанные с добычей нефти, особенно в высокоразвитых экономиках Европы и Америки, то сейчас, в преддверии предстоящего бума, университеты опять заполнены. Проблема с обеспечением кадрами уходит. И когда этот процесс дойдет до России, где тоже есть огромные запасы нетрадиционных залежей нефти, тогда у нас начнется новый бум бурения. Это случится в перспективе 2-3 лет. Будут применяться новые технологи добычи. Примерами таких месторождений являются Баженовская и Ачимовская свиты – это новые большие пласты для разработки, которые не являются ни песчаниками, ни известняками, традиционными для нефтедобычи, и которые могут стать дополнительным драйвером для роста бурения в ближайшие годы.
И./ А если говорить о более долгосрочных перспективах?
В перспективе 10-15 лет возможно развитие арктических проектов - разработка арктического шельфа. Но это очень капиталоемкий процесс. Мы сейчас следим за его развитием, присматриваемся к технологиям и возможным партнерам для освоения этого рынка. Арктический шельф очень политизирован, и там будет много желающих снять сливки.
И./ Вы упомянули возможное партнерство при реализации новых проектов. Нет ли планов слияния и дальнейшего укрупнения бизнеса?
Мы постоянно чувствуем к себе интерес со стороны инвесторов. У нас очень хорошие финансовые показатели, которые позволяют нам успешно привлекать инвестиции. Мы сейчас начинаем размещать евробонды, чтобы сделать займы более выгодными. Предложения по покупке и слиянию есть, но мы всегда делаем это очень осторожно. У меня как у основного акционера нет амбиций просто стать больше. Главный вопрос – ради чего? Если для того, чтобы стать более прибыльными, тогда другое дело.
И./ Как Вы оцениваете перспективы EDC и в чем, как Вам видится, залог успешного развития?
В нашей стране, хорошо это или плохо, основное развитие идет за счет нефти и газа. Бурение новых скважин решает главную проблему нефтяников – как поддержать нефтедобычу. Не повышение эффективности использования старых, а именно бурение новых. Это основа всего – основа страны. А мы - компания номер один на рынке бурения. Мы доказали свою состоятельность. Недавно мы отметили 5-летие выхода EDC на биржу. За эти годы мы выполнили все обещания, которые давали рынку. Все наши прогнозы оправдались. Залог нашего успеха – это стабильная работа и очень интересный рынок, который будет оставаться привлекательным для инвесторов.
Наш рынок будет расти. Очень интересные перспективы связаны с разработкой нетрадиционных месторождений нефти. Я имею в виду добычу нефти из сланцев. В Америке идет настоящий бум сланцевой нефти. Сейчас с использованием новых технологий американцы уже вовсю добывают из сланцев газ, полностью обеспечивая свой внутренний спрос. Уже дошло до того, что крупнейшие нефтехимические компании стали лоббировать перед правительством США запрет на экспорт. Сейчас в Америке настолько дешевый газ, что это дает им очень большой толчок для развития. И на подходе - эпоха нефтедобычи из сланцев. Если еще пять лет назад нефтяники были озабочены вопросом, есть ли будущее у отрасли через 20 лет и не будут ли исчерпаны запасы нефти, то сейчас в связи со сланцевой революцией эти страхи ушли. Если раньше молодые ребята не шли в специальности, связанные с добычей нефти, особенно в высокоразвитых экономиках Европы и Америки, то сейчас, в преддверии предстоящего бума, университеты опять заполнены. Проблема с обеспечением кадрами уходит. И когда этот процесс дойдет до России, где тоже есть огромные запасы нетрадиционных залежей нефти, тогда у нас начнется новый бум бурения. Это случится в перспективе 2-3 лет. Будут применяться новые технологи добычи. Примерами таких месторождений являются Баженовская и Ачимовская свиты – это новые большие пласты для разработки, которые не являются ни песчаниками, ни известняками, традиционными для нефтедобычи, и которые могут стать дополнительным драйвером для роста бурения в ближайшие годы.
И./ А если говорить о более долгосрочных перспективах?
В перспективе 10-15 лет возможно развитие арктических проектов - разработка арктического шельфа. Но это очень капиталоемкий процесс. Мы сейчас следим за его развитием, присматриваемся к технологиям и возможным партнерам для освоения этого рынка. Арктический шельф очень политизирован, и там будет много желающих снять сливки.
И./ Вы упомянули возможное партнерство при реализации новых проектов. Нет ли планов слияния и дальнейшего укрупнения бизнеса?
Мы постоянно чувствуем к себе интерес со стороны инвесторов. У нас очень хорошие финансовые показатели, которые позволяют нам успешно привлекать инвестиции. Мы сейчас начинаем размещать евробонды, чтобы сделать займы более выгодными. Предложения по покупке и слиянию есть, но мы всегда делаем это очень осторожно. У меня как у основного акционера нет амбиций просто стать больше. Главный вопрос – ради чего? Если для того, чтобы стать более прибыльными, тогда другое дело.
И./ Как Вы оцениваете перспективы EDC и в чем, как Вам видится, залог успешного развития?
В нашей стране, хорошо это или плохо, основное развитие идет за счет нефти и газа. Бурение новых скважин решает главную проблему нефтяников – как поддержать нефтедобычу. Не повышение эффективности использования старых, а именно бурение новых. Это основа всего – основа страны. А мы - компания номер один на рынке бурения. Мы доказали свою состоятельность. Недавно мы отметили 5-летие выхода EDC на биржу. За эти годы мы выполнили все обещания, которые давали рынку. Все наши прогнозы оправдались. Залог нашего успеха – это стабильная работа и очень интересный рынок, который будет оставаться привлекательным для инвесторов.
Eurasia Drilling Company
Крупнейший в России независимый холдинг, оказывающий услуги оншорного и офшорного бурения. Занимается строительством, ремонтом и реконструкцией нефтяных и газовых скважин всех назначений на лицензионных участках ОАО «Лукойл», ОАО «НК «Роснефть», ОАО «Газпром нефть», ТНК-ВР и других нефтегазовых компаний. Производственные мощности сосредоточены в Западно-Сибирском, Волго Уральском, Тимано-Печорском регионах и в Восточной Сибири. Головной офис расположен в Москве. Численность сотрудников превышает 23 тысячи человек.
- 29%рыночная доля EDC в России по объему оншорного бурения
- 382 млн долларовчистая прибыль по итогам 2012 (+35%)
- +34 % рост прибылина акцию - до $ 2.59 млн
- 24,4 %рентабельность EBITDA (21.8% в 2011 г.)
- +31% рост EBITDAдо $790 млн
- 17%рекордный прирост выручки - до $ 3,2 млрд
8 июля 2013