Алексей Тизенгаузен, глава международного департамента русского искусства Christie's

И./ Алексей, каким образом вы попали в мир искусства и в аукционный бизнес в частности?

Более 25 лет назад я переехал из Парижа в Лондон и начал работать в Christie`s, моей главной целью тогда было изучение языка. Свою работу в русском отделе Christie's я считал временной, но, как видите, втянулся настолько, что с большим удовольствием работаю и сейчас. Поначалу, конечно, было трудно. Во-первых, помимо моей начальницы, которая была американкой, я был лишь одним из двух иностранцев в типичном британском аукционном доме. Во-вторых, у меня не было специального искусствоведческого образования – родители хотели, чтобы я стал юристом. Но меня всегда выручала прекрасная библиотека моего деда.

И./ Чем вызвана ваша специализация именно на русском искусстве?

Любовь к русской культуре и русскому искусству с детства мне прививали мои дедушка и бабушка по материнской линии. Мой дед князь Михаил Дмитриевич Шаховской вместе с бабушкой водили меня на выставки русского искусства в Париже, где я родился и вырос. В семье мы постоянно говорим на русском языке, стараясь сохранить культуру той страны, откуда происходим.

И./ Что вы думаете о русской культуре, литературе, музыке?

Русская культура для меня значит очень многое, она у меня в крови. Когда я только пришел в русский отдел Christie's, никто не говорил по-русски, сейчас же мы стараемся постоянно говорить по-русски, общаясь с коллекционерами, представителями музеев и искусствоведами. Русское искусство вдохновляет меня. Мне близок и русский фольклор, и классика. Я горжусь тем, что сейчас во всем мире довольно много людей увлекается русским искусством и понимает, насколько важным оно является для мировой культуры. Такие имена, как Пушкин, Толстой, Достоевский, Репин, Серов, Верещагин навсегда остаются в умах просвещенных.

И./ Для вас работа в аукционном доме - это бизнес, страсть, любимое увлечение, ремесло?

Любая работа, которую любишь и которой занимаешься так долго, становится страстью, но также это настоящий исследовательский труд, который сродни профессии сыщика или детектива. Мастерство заключается в том, чтобы находить крупицы информации и собирать их в единое целое, как огромную головоломку. Результатом этой деятельности становится каталог. Я всегда говорю, что для нас каталог – это как собрание для коллекционера. Он позволяет нам поделиться с другими своим видением, своими предпочтениями. Кроме того, чтобы понять, чего хотят коллекционеры, нужно быть прекрасным психологом, суметь поставить себя на их место. Это очень сложно – понять человека, который испытывает настоящие муки от того, что не смог или не успел что-то купить на торгах, если вы сами не коллекционер.

И./ Как вы относитесь к покупке предметов искусства - как к накопительному бизнесу, инвестициям в растущие активы или как к страсти безнадежных романтиков?

Я не очень люблю, когда говорят о собирательстве как об инвестировании. Я могу вам с уверенностью сказать, что русские коллекционеры, которые покупают произведения русского искусства, очень трепетно к ним относятся. Вы даже не представляете, какие чувства они испытывают к этим работам. Это больше, чем просто радость обладания. Я могу привести массу примеров, когда эти люди, даже оказавшись в очень непростой ситуации, скорее расставались со своим бизнесом, жильем или другим имуществом, но не с коллекцией, над которой они работали годами. Что касается инвестиций и надежды на прибыль, я могу сказать следующее: за последнее десятилетие мы продали не одну выдающуюся работу, чья ценность неподвластна времени, и ни одна из них с тех пор на рынок не вернулась. Это говорит о многом.

И./ Как, на ваш взгляд, люди приходят к увлечению антиквариатом?

Вы знаете, это как любовь, никогда не знаете, когда она вас посетит. Иногда люди не до конца понимают, что хотят собирать и обращаются к нам за советом, но уже через некоторое время определяются со своими предпочтениями, и это превращается в настоящую страсть. Конечно, как и в случае с любой одержимостью, в этом есть свои минусы, ведь в основе коллекционирования лежит чистый эгоцентризм. Но ведь именно таким людям, которые вкладывают в увлечение свою душу, мы обязаны роскошными собраниями, которые они впоследствии передают в дар музеям.

И./ Какова привлекательность рынка русского искусства в сравнении с другими областями искусства?

На протяжении долгого времени русское искусство было недооценено на международном арт-рынке во многом потому, что в аукционах не принимали участие русские покупатели. Изменения произошли совсем недавно. В то же время, если мы сравниваем русское искусство и искусство других стран, мы можем говорить об уникальном качестве работ. В пример можно привести императорский фарфор времен Николая I, или полковые ордена и знаки, которые носили офицеры, - то с каким мастерством они были выполнены и какая тонкая ювелирная работа по золоту и эмали имела место, говорит о том, что в разных областях: как в живописи, так и в декоративно-прикладном искусстве, есть прекрасные примеры выдающегося качества. Все это было неизвестно еще в прошлом веке, и русский отдел Christie's приложил очень много усилий, чтобы открыть шедевры всему миру и русским покупателям в частности. Именно Christie's первым начал проводить русские торги в Женеве в 1971 году, а спустя некоторое время такие аукционы стали традицией в Лондоне и Нью-Йорке.

И./ Основные покупатели на них - выходцы из России?

Нашему отделу уже больше 25 лет. В самом начале покупатели на наших торгах преимущественно были иностранцами. Сейчас интерес гораздо шире. Дело в том, что большинство выдающихся работ находятся в музейных собраниях и их появление на рынке вызывает общемировой интерес.

И./ Каков, на ваш взгляд, портрет русского коллекционера?

Я могу с уверенностью сказать, что сформировалось новое поколение русских коллекционеров, которые прекрасно разбираются в искусстве, и у них есть собственные предпочтения. Причем, надо отметить, что этот процесс произошел довольно быстро. Всех коллекционеров объединяет одно – любовь к тому, что они собирают. Это необходимая составляющая.

И./ Какую стратегию вы считаете успешной: покупку уникальных произведений, истинных раритетов, топ-лотов или же пока еще недооцененных предметов?

Любое произведение уникально по-своему. Каждый человек, увлекающийся русским искусством, хотел бы украсить свою коллекцию полотнами Сомова, Репина или Серова. Ведь их творения находятся в лучших музеях России. И если подобная работа появляется на торгах, за нее будет бороться порядка пяти человек. Например, сегодня ко мне обращаются люди, которые помнят, как в 2006 году мы очень успешно продали целый ряд произведений Сомова – они хотят купить похожую работу, но я не знаю, что им ответить, потому что таких работ больше нет на рынке. Они не возвращаются. Недооцененные предметы, конечно, проигрывают в цене по сравнению с топ-лотами, но их ценность от этого не уменьшается. В качестве примера можно привести изделия из фарфора – маленькие фигурки, средняя цена которых составляет несколько тысяч фунтов. Но ведь это отдельный сегмент со своим спросом, и есть люди, которые только их и собирают. В наших аукционах участвуют не только те, кто годами ждет редкого Репина, есть и те, кто просто хочет украсить свою каминную полку. И мы стараемся удовлетворить запросы и тех, и других.

И./ Какие рекомендации вы могли бы дать коллекционерам?

Я всегда в первую очередь советую одно – покупайте только то, что вам нравится, а не то, что покупают другие. Не смотрите на цену как на показатель популярности. Если вещь вам нравится и вы можете ее себе позволить – боритесь за нее до конца.

И./ Верите ли вы в легенду о «Вашей вещи» - когда произведение долго ходит из рук в руки и наконец находит своего хозяина?

Да, я верю в это. Например, увидел какую-то вещь в каталоге, потом она долго снится, а потом находится коллекция, в которой она состоит, владелец решает выставить ее на торги, и, таким образом, она открывается всему свету. Или это случается, когда находишь ту работу или вещь, которая была неизвестна, нигде не было о ней упоминаний, а она оказывается очень важной работой, которая потом уходит с аукциона за огромные деньги.

И./ Как меняется с годами список русских авторов, чьи работы идут с аукциона, насколько сильно он подвержен обновлениям, как в него попадают новые имена, чем это обусловлено?

Раньше среди покупателей были очень востребованы работы художников, эмигрировавших во Францию в промежутке между Первой и Второй мировой войнами: Челищева или, например, нон-конформистов. Очень большим спросом пользовались произведения Рериха. Но предпочтения часто меняются. Я помню время, когда полотна Сомова стоили порядка 30 тысяч фунтов, а сегодня они с легкостью уходят с молотка за несколько миллионов. Спрос на Рериха по-прежнему довольно высокий. Большой интерес продолжают вызывать произведения художников конца XIX – начала XX веков. Если говорить конкретно, то сегодня в числе фаворитов можно назвать такие фамилии, как Репин, Сомов, Петров-Водкин, Яковлев, Анненков.

И./ Расскажите о памятных аукционах в вашей карьере.

Таких на моей памяти было очень много. Но один из них запомнился, как мне кажется, на всю жизнь. На одном из русских аукционов был очень интересный, активный покупатель – американец, который бился за лоты из зала даже двумя руками, так он хотел их купить. Там была, кстати, вещица Фаберже. Аукционисту даже пришлось утихомирить покупателя, сказав, что одной руки будет достаточно. Такие случаи надолго остаются в памяти как свидетельство истинной страсти и любви к русскому искусству.

И./ Какие из аукционных рекордов в рамках продаж русского искусства были для вас закономерными, а какие - неожиданными?

Конечно, для нас очень важным стал рекорд на полотно Ильи Репина "Парижское кафе", которое мы продали на русских торгах в июне 2011 года. Это очень редкая картина, наверное, последняя работа музейного качества кисти Репина, остававшаяся в частных руках. Мы знали, что будет интерес и рекорд, так как это величайшая работа, за которой охотятся множество коллекционеров. Но пытаться предугадать точные результаты перед началом торгов бессмысленно. Главное – правильно вести подготовительную работу. Важно понять, чего хотят покупатели, и найти эти работы. Тогда есть все шансы на успех. Это очень азартная профессия. Когда вы готовитесь к торгам, может случиться так, что очень долго не можете ничего найти, зато в самый последний момент приходит человек, у которого сразу несколько настоящих раритетов. Бывает, что люди сами не знают, какими сокровищами обладают. У меня был случай, когда я назвал одному человеку стоимость работ, которые он мне показал, а он в ответ назвал меня сумасшедшим. Он не верил, что они настолько ценные. Когда в итоге коллекция была продана, он плакал от счастья.

И./ Вы можете привести примеры частных коллекций музейного уровня? Какой вклад, на ваш взгляд, частные коллекционеры вносят в популяризацию искусства?

В международной практике такие примеры есть. Например, известный барон Тиссен-Борнемис, который решил выставить свою коллекцию Старых Мастеров. Я считаю, это очень благородным делом, когда человек, которые долго собирал коллекцию, решает выставить ее в музее на всеобщее любование, показать редкие работы и дать возможность людям знакомится с искусством, изучать его. В этом и есть суть покровительства в искусстве, или, если хотите, меценатства.