И./ Молодые художники — обязательно юные?

Чаще всего определение молодого художника совпадает с возрастом — до 35 лет по стандартам молодежной биеннале или других институциональных историй. Художники, с которыми я работаю сейчас, еще учатся или только окончили вуз и успели принять участие в нескольких проектах — групповых выставках или художественных смотрах. Лиза Бобкова и Светлана Воронцова-Вельяминова участвовали в Биеннале молодого искусства.

И./ Профильное образование для художника имеет значение?

Я думаю, что сегодня оно не первично. У каждого свой путь. Современное искусство настолько разнообразно и использует различные медиа, что прийти в него можно и из традиционного художественного вуза, и из науки, например. Но чем больше человек образован в принципе, тем интереснее набор инструментов, которые он использует в своих работах.

И./ Вам не страшно делать ставку на молодых художников?

Для меня это большой вызов и самый главный интерес — выбрать молодого художника, выставить его и получить прекрасные отзывы профессионалов. Это и есть начало карьеры, дальше его зовут в крупные некоммерческие проекты здесь и за рубежом, выставляют в уважаемых музеях и институциях, покупают в хорошие коллекции, дают международные призы. Если это происходит, это очень здорово — находить такое подтверждение правильности своего первичного выбора.

И./ Какие критерии отбора вы применяете?

Начав с инвестиционного подхода к искусству и проанализировав наиболее популярные модели
и разработки, которые существовали за последнее время по такому направлению, как арт-экономикс, я пришла к выводу, что самое важное — это экспертиза специалиста, его опыт, его взгляд и его мнение. Дальше это мнение можно обосновывать с помощью экономических
моделей, а можно и не заниматься этим, так как они лишь вспомогательные инструменты, а основное — экспертиза, личность эксперта и его выбор, его репутация.

И./ А о каких экономических моделях идет речь?

Это, в основном, адаптированные модели, взятые с фондового рынка, которые включают исходный набор факторов: возраст художника, образование, наличие его картин в музейных коллекциях, количество выставок и другие формальные критерии, которые преобразуются в некую математическую модель, на основании которой строятся прогнозы о его инвестиционной привлекательности. Но надо осознавать, что существует еще и качественный разрез показателей — участие в основном проекте Венецианской биеннале не равно сольной выставке в областном музее. Наличие одной работы в одной институциональной коллекции легко искупает отсутствие этого имени в десятках частных коллекций. Эксперт проводит похожую работу у себя в голове и оценивает эти показатели не только количественно, но и качественно, и экспертиза становится значительно более точной.

И./ Математическая модель и оценка эксперта часто совпадают?

Иногда совпадают, иногда не совпадают, но, на мой взгляд, экспертиза и опыт профессионала важнее. Кроме того, я не верю в сугубо рациональный подход к собиранию коллекции. Человеком, который принимает решение о покупке той или иной работы, движут желания и эмоции. Художник ему должен быть интересен, его работы должны нравиться. И вот на пересечении этих двух множеств — видения коллекционера и экспертизы специалиста — и получается верная, на мой взгляд, стратегия, которая может в долгосрочной перспективе привести к успеху, а значит, коллекция будет расти в цене и набирать популярность. Это увлекательный длительный процесс.

И./ Вот как раз о длительности. Обращаясь к результатам аукционов, мы видим, что у классических произведений высокая доходность возникала только через десятки лет. Покупая современное искусство из инвестиционных соображений, на каком временном горизонте ожидать отдачи?

Реалистичный временной горизонт, на котором можно судить о результатах, — два-три года. Через пять лет возможно получение доходности, сравнимой с другими активами.

И./ Что нужно делать сейчас, чтобы улучшить свою позицию и увеличить будущую доходность?
Покупать отдельные работы либо формировать коллекцию? И что способно придать ей дополнительную ценность?

Мы опять упираемся в роль эксперта, который даже в рамках творчества одного художника может посоветовать, какие работы являются более интересными, какие менее. Если цель покупки — инвестиции, стоит искать ключевые работы, знаковые для творчества художника, обращаясь к экспертизе.

И./ Как и где находят совсем молодых художников, которые еще не попали в объективы специалистов?

Если говорить про мой опыт, я отсматриваю все возможные выставки молодых художников, слежу за появлением новых имен, встречаюсь, беседую, смотрю работы. Нужно просмотреть очень много портфолио и работ, чтобы выбрать именно того художника, в котором виден потенциал и в успех которого я смогу поверить. На прошедшей в сентябре ярмарке современного искусства Cosmoscow я представляла двух художников: Лизу Бобкову, выпускницу факультета работы по металлу Художественно-промышленной академии Штиглица в Санкт-Петербурге, и Matiush First, это творческий псевдоним девушки, которая заканчивает факультет графики в Санкт-Петербургской академии художеств.

И./ Их выразительные средства и материалы близки к классическому искусству. Это ваш сознательный выбор?

Нет, это их персональная особенность. У них серьезное фундаментальное образование и соответствующее ему владение определенными классическими техниками, но отнюдь не это было основным критерием моего выбора.

И./ Современный художник должен прислушиваться к общественному мнению и находить баланс между тем, что он хочет делать, и тем, что может быть коммерчески успешным?

Ни в коем случае. Успех в том, чтобы художник прислушивался исключительно к себе, в этом заключается его искренность. Художником нужно становиться, только если не можешь этого не делать, когда это необходимый способ самовыражения и коммуникации с миром. Все оглядки
на социум, на коммерческую выгоду могут привести к краткосрочному пиар-успеху или краткосрочному коммерческому успеху, но это не работает в долгосрочной перспективе. Важна личность художника, которая выражается в его произведениях. Его самостоятельность, самобытность и уникальность.

И./ Вы сталкиваетесь с тем, что в кругу непрофессионалов эта самобытность и уникальность не понимается и не принимается? Влияет ли это неприятие на развитие художника? И на его оценку в конечном итоге?

Большинство людей по-прежнему стойко отрицают современное искусство как таковое. Оно сложно для понимания и как минимум нуждается в серьезном объяснении. Ни в системе школьного, ни в системе вузовского нехудожественного образования человек практически не сталкивается с информацией о современном искусстве. Относительно недавно стали появляться просветительские программы и лекции, а музеи и институции начали проводить большую работу в этой области. Я считаю важным звать людей на выставки, рассказывать о художниках и преодолевать так называемый барьер входа. Люди боятся показаться некомпетентными и сделать первый шаг: пойти на выставку, задать вопросы. Моя миссия и задача: доносить, что современное искусство — это часть нашей жизни, и для любого человека в нем нет ничего непостижимого, и можно найти то, что нравится, начать изучать этот маленький кусочек. И в процессе поле начнет расширяться, и постепенно понятного, интересного, знакомого будет становиться больше. Это увлекательный процесс познания и общества, и мира, и себя.

И./ Для неофитов еще одним большим вопросом является цена. Когда она начинает отличаться на порядок — условно говоря, 300 евро за работу или 3 000?

Я хочу верить, что долгосрочное ценообразование зависит от художественной ценности работы.
В краткосрочном периоде могут быть некие отклонения, но если художник участвует в значимых
выставках, биеннале, попадает в хорошие коллекции, с правильной репутацией, частные и музейные, то стоимость его работ должна повышаться. Обычно в оценке мы опираемся на аукционные продажи как на единственные открытые источники. Но в большей степени это
относится к оценке уже состоявшихся и признанных художников, потому что в части молодых художников невозможно ориентироваться на аукционные продажи: их либо нет, либо были, может быть, единичные, которые нерепрезентативны.

И./ Эти условия — попадание в хорошие собрания, участие в выставках — могут выполняться многими. Но результат не одинаков. Что еще способствует повышению стоимости?

Это вопрос таланта, вопрос работоспособности художника, вопрос его желания. В меньшей степени фактор случая. Последовательные усилия дают больший результат. Кто-то склонен к самостоятельному общению с кураторами, подаче заявок в резиденции, общению с коллекционерами, кто-то нет. Активность самого художника при наличии талантов и всех других критериев помогает в его карьере. Но только социальные навыки художника не могут быть определяющими. Первичен талант и уникальное видение.

И./ Насколько охотно музеи проводят выставки или принимают в свои фонды работы молодых
художников?

По покупке решение принимает внутримузейный экспертный совет, иногда с привлечением внешних специалистов. Конечно, молодому художнику сложно попасть в музейную коллекцию. Но через три–пять лет работы с ним эта цель вполне достижима.

И./ Продажа в музей предпочтительней частной коллекции?

Для художника и для галериста важно, чтобы произведения находились в надежных руках. Поэтому попадание в музейную коллекцию или в частную с хорошей репутацией, где коллекционер нацелен на системное собирательство и заинтересован в показе работ и развитии художника, — престижней и приятней.

И./ С некоторыми молодыми художниками галерея Artwin, которую вы ранее возглавляли, работает уже на протяжении нескольких лет — с Димой Ребус, Полиной Канис. Что за это время изменилось? Какова их судьба?

Полина учится в Амстердаме, у нее была прекрасная выставка в Хаус дер Кунст в Мюнхене, это уважаемая европейская институция. Сейчас, насколько я знаю, Полина готовит видео для открытия нового здания фонда «Виктория» — ГЭС-2. Мне кажется, что ее карьера развивается очень успешно в институциональном международном контексте.

И./ Ее капитализация как художника подросла?

Да, конечно. Ее работы продаются и находятся в хороших международных коллекциях.

И./ Чтобы художнику попасть на биеннале или крупную выставку, его должны отобрать. А отбор —
субъективен. Не возникает ли здесь конфликта интересов, предвзятости?

Нет, не возникает, потому что самое дорогое, что есть у эксперта, — это его репутация. Он не может быть предвзятым. Куратор берет на биеннале художника, выражая свой кураторский замысел и проявляя свою экспертизу. Это не предвзятость, а проявление его профессионализма.

И./ Искусство глобально или локально? Есть ли специфика национальная или территориальная?

Есть — художник несет печать того социума, где он находится. Но если говорить о современном искусстве, то оно глобально, и невозможно его рассматривать вне международного контекста.

И./ Как цены на работы российских художников отличаются от американских, европейских или
китайских?

Цены на работы молодых художников везде не слишком высоки.

И./ Одного порядка?

Они близкие, да. Но если говорить в целом об объеме художественного рынка, то, конечно, российский рынок, к сожалению, пока проигрывает.

И./ С чем это связано?

Мне кажется, с тем, что арт-рынок — это система, где важную роль играют коллекционеры, которые поддерживают художников и дают существенный импульс к существованию всей
системы и ее механизмов. А в России людей, которые покупают современное искусство, и особенно молодых художников, вовсе не так много, как хотелось бы и как нужно для развития. Поэтому мы и имеем объем рынка гораздо меньший.

И./ Какие советы вы дали бы людям, присматривающимся к молодому искусству?

Как можно больше ходить на выставки, смотреть, читать и выбрать эксперта, который близок по духу и которому коллекционер доверяет, и уже вместе отправляться в этот путь. Руководствоваться своим личным интересом и своими желаниями, но сверять их с мнением эксперта.