точка зрения
Экономический цикл
и финансовые
потрясения: как часто
надо волноваться?
и финансовые
потрясения: как часто
надо волноваться?
Леонид Григорьев, к.э.н., главный советник руководителя
Аналитического центра при Правительстве РФ, профессор, научный руководитель департамента мировой экономики НИУ ВШЭ
Аналитического центра при Правительстве РФ, профессор, научный руководитель департамента мировой экономики НИУ ВШЭ
Экономические потрясения и революции цен идут с незапамятных времен. Они очень пугали купцов, банкиров, кредитовавших королей, финансистов королей, которые не хотели возвращать банкирам долги, взятые на войны. Поток американского золота в Испанию в XVI веке поднял цены на товары в Европе. Но регулярные встряски были связаны уже с развитием рынка и финансового хозяйства: крахи компаний, государственных и частных займов, банков. Для любознательных — Чарльз Киндлбергер и Роберт Алибер в своей книге «Мировые финансовые кризисы: мании, паники и крахи» (издано на русском в Питере недавно!) протянули историю финансовых крахов и паник от «Тюльпанового кризиса» (The Dutch Tulip Bulb Bubble 1636) в Голландии до кризисов начала XXI века. Потом прибавилась «Великая рецессия» 2008–2009 годов, которая имела очень тяжелое продолжение (сжатие кредита, долговые потрясения на фоне вялого роста) до 2013 года.
Примерно с 2014 года в США и ЕС идет подъем, в Китае мы наблюдаем замедление темпов прироста с 10 до 6,5%. В Индии рост по 10%, а в Бразилии, России и ЮАР от оживления до медленного роста.
Все знают, что экономические колебания — в науке — бывают вековые («кондратьевский цикл»), 20-летние (Саймон Кузнец), 10–11-летние (Маркс — Жюгляр) и короткие 4–5-летние (Китчина — только в США). По «кондратьевскому циклу» сейчас работают больше любители различных теорий технического прогресса, цикл Кузнеца в практике забыт, а короткий цикл в США все больше похож на встряску на финансовых рынках между рецессиями. Мировая наука доверила Национальному бюро экономических исследований США право определять, что такое рецессия — это два
квартала падения реального ВВП подряд! То есть два сильных квартальных падения через малый рост в одном квартале — формально не рецессия. Любителям самообразования можно посмотреть книгу Кеннета Рогоффа и Кармен Рейнхарт This Time Is Different: Eight Centuries of Financial Folly, которые нарисовали больше сотни циклов в мире для удобства профессоров и студентов.
Существует гигантский объем литературы по типам циклов, их природе, специфике, есть Нобелевские премии, идут дебаты, защищаются диссертации, но отделаться от циклов путем их изучения и излечения от них не удается. И, видимо, при рыночной экономике от них не избавиться. Все дело в кризисах, которые всегда приходят неожиданно. Накопление «пороха» про-
исходит незаметно — как в истории с жилищными закладными в США за десять лет перед крахом осенью 2008 года. Чаще всего выходит в пик загрузка мощностей в промышленности, растут инфляция и ставки процента.
Финансовый «порох» взрывается от триггера — обычно это биржевой или банковский кризис (крах
Lehman Brothers в сентябре 2008 года — типичный пример). Момент взрыва точно предугадать никогда не удавалось, обычно приближение кризиса (если взглянуть назад) даже сопровождается восторгами подавляющего большинства политиков, финансистов и профессуры на тему: «Как сейчас хорошо!». Это не значит, что «хорошо» — это обязательно период перед рецессией.
Примерно с 2014 года в США и ЕС идет подъем, в Китае мы наблюдаем замедление темпов прироста с 10 до 6,5%. В Индии рост по 10%, а в Бразилии, России и ЮАР от оживления до медленного роста.
Все знают, что экономические колебания — в науке — бывают вековые («кондратьевский цикл»), 20-летние (Саймон Кузнец), 10–11-летние (Маркс — Жюгляр) и короткие 4–5-летние (Китчина — только в США). По «кондратьевскому циклу» сейчас работают больше любители различных теорий технического прогресса, цикл Кузнеца в практике забыт, а короткий цикл в США все больше похож на встряску на финансовых рынках между рецессиями. Мировая наука доверила Национальному бюро экономических исследований США право определять, что такое рецессия — это два
квартала падения реального ВВП подряд! То есть два сильных квартальных падения через малый рост в одном квартале — формально не рецессия. Любителям самообразования можно посмотреть книгу Кеннета Рогоффа и Кармен Рейнхарт This Time Is Different: Eight Centuries of Financial Folly, которые нарисовали больше сотни циклов в мире для удобства профессоров и студентов.
Существует гигантский объем литературы по типам циклов, их природе, специфике, есть Нобелевские премии, идут дебаты, защищаются диссертации, но отделаться от циклов путем их изучения и излечения от них не удается. И, видимо, при рыночной экономике от них не избавиться. Все дело в кризисах, которые всегда приходят неожиданно. Накопление «пороха» про-
исходит незаметно — как в истории с жилищными закладными в США за десять лет перед крахом осенью 2008 года. Чаще всего выходит в пик загрузка мощностей в промышленности, растут инфляция и ставки процента.
Финансовый «порох» взрывается от триггера — обычно это биржевой или банковский кризис (крах
Lehman Brothers в сентябре 2008 года — типичный пример). Момент взрыва точно предугадать никогда не удавалось, обычно приближение кризиса (если взглянуть назад) даже сопровождается восторгами подавляющего большинства политиков, финансистов и профессуры на тему: «Как сейчас хорошо!». Это не значит, что «хорошо» — это обязательно период перед рецессией.
Финансовых шоков в мире в два раза больше, чем рецессий, — не впадайте в панику чаще, чем надо
Регуляторы и аналитики обычно видят нарастание рисков, но триггер всегда внезапен. Предсказание взрыва не предотвращает его, а смещает ближе или дальше от точки прогноза. Разумеется, во всех странах есть «дятлы», которые предсказывают кризисы и крахи каждый понедельник. И, когда кризис приходит года через три, они радостно оповещают человечество, что давно его предсказали.
С чего начинается кризис и как обычно его чуют аналитики? В финансах это нагромождение долгов, ненадежных активов, пирамидальные финансовые структуры. При триггере возникает бешеная потребность в ликвидности, что вызывает так называемый liquidity crunch (сжатие) — ситуацию, в которой экономика пребывает сравнительно короткое время (день, неделю), но очень заметную резким взлетом краткосрочных процентных ставок — цены ликвидности. Вот тут начинаются крахи, старты банкротств.
С чего начинается кризис и как обычно его чуют аналитики? В финансах это нагромождение долгов, ненадежных активов, пирамидальные финансовые структуры. При триггере возникает бешеная потребность в ликвидности, что вызывает так называемый liquidity crunch (сжатие) — ситуацию, в которой экономика пребывает сравнительно короткое время (день, неделю), но очень заметную резким взлетом краткосрочных процентных ставок — цены ликвидности. Вот тут начинаются крахи, старты банкротств.
Учебники все учат созданию резервов и прочему, но на всех не хватает, и тогда бегут за спасением к центральным банкам. Тут-то в бизнесе и прозревают! Дальше рецессия развивается или нет — зависит от интенсивности предшествующего подъема, степени общего «заражения кризисом» от слабых отраслей или от стран — вопрос развития «эпидемии» в реальном секторе. Мы бы сказали, что полностью от кризиса не застрахуешься, но гибнет не обязательно слабый бизнес, а тот, у которого произошло несовпадение инвестиционного цикла, заимствований и колебаний цены и доступа к кредитам и т. п.
Разумеется, в каждом цикле подъем тянут (растут быстрее) разные наборы стран, разные отрасли и разные технические новинки. Большие кризисы — типа 1973–1975 и 2008–2009 годов — смещают векторы развития, изменяют конкурентоспособность стран по отдельности и по типу. Развитые страны на индустриальной
стадии развития могут испытывать глубокие колебания экономической активности и демонстрировать гигантские потери активов и доходов. Но они остаются развитыми, а в хо-
де нового подъема опять начинают «уходить» от среднеразвитых, переходных стран.
Разумеется, в каждом цикле подъем тянут (растут быстрее) разные наборы стран, разные отрасли и разные технические новинки. Большие кризисы — типа 1973–1975 и 2008–2009 годов — смещают векторы развития, изменяют конкурентоспособность стран по отдельности и по типу. Развитые страны на индустриальной
стадии развития могут испытывать глубокие колебания экономической активности и демонстрировать гигантские потери активов и доходов. Но они остаются развитыми, а в хо-
де нового подъема опять начинают «уходить» от среднеразвитых, переходных стран.
Кризис 2008–2009 годов назван экономистами «Великой рецессией» — не путать с «Великой депрессией» 1929–1932 годов. Его основными характеристиками являются неожиданность, глубина, охват сразу всех ведущих стран (кроме Китая, но там тоже были проблемы), длительность тяжелой конъюнктуры до 2013 года и особенно credit crunch (сжатие кредита). Этот кризис подтолкнул развитие научно-технического прогресса, особенно в связи с глобальными
проблемами: бедность, климат и т. п. Новый рост идет своими путями, со своими успехами и своими рисками.
Мировое академическое сообщество находится в определенном затруднении по вопросу о прогнозировании роста и — потенциально — следующего кризиса. Все более или менее сходятся в том, что торговые и политические конфликты препятствуют глобальному росту, борьбе с бедностью и сохранению климата. Новые направления научно-технического прогресса: диджитализация, энергетическая трансформация, перестройка потребительского спроса – соседствуют со сдвигами в мировой торговле, структуре отраслей. Рост доли услуг в ВВП, замедление Китая, изменения в характере цепочек добавленной стоимости многое трансформируют. Регуляторы и политические санкции довлеют над движением потоков капиталов и искажают рациональные процессы развития.
проблемами: бедность, климат и т. п. Новый рост идет своими путями, со своими успехами и своими рисками.
Мировое академическое сообщество находится в определенном затруднении по вопросу о прогнозировании роста и — потенциально — следующего кризиса. Все более или менее сходятся в том, что торговые и политические конфликты препятствуют глобальному росту, борьбе с бедностью и сохранению климата. Новые направления научно-технического прогресса: диджитализация, энергетическая трансформация, перестройка потребительского спроса – соседствуют со сдвигами в мировой торговле, структуре отраслей. Рост доли услуг в ВВП, замедление Китая, изменения в характере цепочек добавленной стоимости многое трансформируют. Регуляторы и политические санкции довлеют над движением потоков капиталов и искажают рациональные процессы развития.
Финансовые эксперты видят риски в накоплении долгов компаний при все еще высоких суверенных долгах, хотя именно последние были целью регуляторов на предмет снижения. Пока ставки процента и инфляция в ведущих странах остаются сравнительно низкими, долги относительно дешево обслуживать — это критически важный параметр. Угрозы могут стать более серьезными при росте инфляции и процента. Биржевые курсы реагируют не только на экономические флуктуации, но и на политические риски, торговые конфликты и скандалы. Растут курсы акций компаний, занимающихся скромным делом обслуживания стариков и людей вообще. Но в целом эксперты сходятся на том, что в мире в данный момент нет такого «перегрева» экономики, столько «пороха», чтобы ждать чего-то большего (то есть рецессии), чем финансовой встряски. А три страны БРИКС уже выходят из своих спадов и, по логике цикла, не могут сами раскачать мировой рынок.
Как смотреть бизнесу на мир в эти дни? Ответ простой: с тревогой, но без паники. Пока эксперты не видят угроз большой рецессии, хотя с пика подъема 2007–2008 годов прошло 11 лет, в частности потому, что подъем за 2014–2018 годы не слишком интенсивен и «порох» накапливался медленно. Мир может столкнуться с биржевым шоком или обострением долговых проблем в ближайшие годы. Но при условии сохранения хоть какой-то стабильности в области глобального управления, поддержания предсказуемости поведения крупных игроков — это можно перенести. В долгосрочном плане риск лежит в неспособности мирового сообщества организовать координированное решение глобальных проблем. Цели устойчивого развития мира ООН 2015 пока живут сами по себе, а военные расходы, трения и политическая паранойя ползут вверх по спирали. Политическая ситуация — главный риск в среднесрочной перспективе.
Как смотреть бизнесу на мир в эти дни? Ответ простой: с тревогой, но без паники. Пока эксперты не видят угроз большой рецессии, хотя с пика подъема 2007–2008 годов прошло 11 лет, в частности потому, что подъем за 2014–2018 годы не слишком интенсивен и «порох» накапливался медленно. Мир может столкнуться с биржевым шоком или обострением долговых проблем в ближайшие годы. Но при условии сохранения хоть какой-то стабильности в области глобального управления, поддержания предсказуемости поведения крупных игроков — это можно перенести. В долгосрочном плане риск лежит в неспособности мирового сообщества организовать координированное решение глобальных проблем. Цели устойчивого развития мира ООН 2015 пока живут сами по себе, а военные расходы, трения и политическая паранойя ползут вверх по спирали. Политическая ситуация — главный риск в среднесрочной перспективе.
18 октября 2019