СПАСТИ
ЦИВИЛИЗАЦИЮ

И./ Михаил Александрович, изучение мозга сейчас находится в фокусе повышенного внимания ученых.
Почему?

Действительно, сегодня каждая четвертая научная статья в мире посвящена медицине, а из них
две трети — нейронаукам. И это не случайно. Изучив огромное количество органов нашего организма — почки, печень, сердце, легкие, эндокринную систему, мы наконец начали всерьез изучать мозг. Но мозг изучать очень сложно. Есть такое маленькое-маленькое, самое низшее существо — нематода, у которой 302 нейрона. Так вот чтобы изучить все взаимосвязи этих нейронов друг с другом, при современной скорости вычислительной техники потребовалось около 15 лет. В нашем мозге — 86 млрд нейронов. И чтобы изучить их при нынешнем уровне компьютеризации — наши ученые специально посчитали — потребовалось бы около 4 млрд лет. Мозг человека — это высшая форма материи на Земле. Формально мы давно знаем, как устроен мозг, но как он в деталях функционирует — пока не можем сказать. И получается, что мы находимся на более низком уровне, чем наш мозг, который мы хотим изучить. Может ли более слабая субстанция изучать более сильную? Очевидно, что нет. Надо иметь аппарат, который превосходил бы
мозг. Это очень сложная и интересная задача.

И./ Что нам даст решение этой задачи?

Во-первых, мы иногда, а сейчас все реже и реже, встречаемся с гениями. Считается, что наш мозг использует малую часть своей мощности. И естественно, абсолютно всем хочется улучшить продуктивность действия нашего мозга. Не обязательно на 35–50%, хотя бы еще на 15–20%. Потому что совершенно очевидно, что это даст мощный толчок и непосредственно для самого индивида, и для человечества в целом. Поэтому в последние годы абсолютно во всех наиболее развитых странах мира приняты очень дорогостоящие многомиллиардные программы изучения мозга, которые исследуют как глубинные процессы на уровне нейронов и их взаимосвязей, так и клинические аспекты, связанные с патологическими состояниями и физиологией. Мы в Научном
центре неврологии, который является одним из ведущих неврологических центров Европы, занимаемся не только социально значимыми заболеваниями мозга, но и вопросами, связанными с нормальным функционированием мозга, с нейрофизиологией. Изучение и раскрытие способностей мозга может стать огромным шагом вперед для развития всей человеческой цивилизации.
Во-вторых, есть еще одна не менее серьезная проблема. Человечество за последние несколько десятилетий стало жить в среднем дольше благодаря повышению уровня жизни, облегчению тяжелого физического труда, развитию медицины и фармакологии, и чем дольше живет человек, тем выше у него вероятность дожить до таких заболеваний, как болезнь Альцгеймера, сосудистая деменция и других, которые ведут к слабоумию. То есть увеличение продолжительности жизни привело не только к улучшению ее качества, но и к росту количества так называемых нейродегенеративных заболеваний, которые ограничивают дееспособность членов общества.
И это очень большая проблема. Считается, что от 30 до 40% людей, перешагнувших рубеж 85 лет, будут иметь болезнь Альцгеймера, сосудистую деменцию. И чем больше на Земле становится людей старших возрастных категорий, тем больше становится таких заболеваний.

И./ Почему?

Ситуация очень своеобразная. Это как щит и меч. Мы создали меч — оружие, благодаря которому человек стал жить дольше: это фармакология, ранняя диагностика заболеваний и еще ряд других благоприятствующих условий. Но чем дольше живет человек, тем больше формируется процессов в его головном мозге, из-за которых он становится дементен, слабоумен. И это, в некотором смысле, щит, который ставит природа, ведь бессмертие для планеты — это катастрофа. Видимо, срабатывают законы диалектики: когда ты создаешь что-то одно, возникает противодействие, которое не позволяет двигаться дальше. И нужно вновь предпринимать большие усилия, чтобы перешагнуть этот порог. Считается, что предельный биологический возраст человека — 120 лет,
если он не попадет в ДТП, ему не свалится кирпич на голову и он не заболеет каким-то тяжелым заболеванием. И сейчас наше общество идет к этому рубежу, преодолевая раз за разом возникающие барьеры.

И./ Каким образом?

Перспективы здесь большие, потому что современные изощренные инструменты исследования и воздействия на мозг, такие как позитронная эмиссионная томография, МРТ, транскраниальная навигационная магнитная стимуляция, электрическая стимуляция определенных зон мозга, геномные и постгеномные технологии — все это позволяет нам не просто раскрывать те или иные функции мозга, а активно внедряться в функционирование нейронов и, с одной стороны, предупреждать их гибель или инволюцию, а с другой — стимулировать их за счет образования новых нейронных связей, новых нейросетей, которые, в конечном счете, повышают или восстанавливают те или иные способности человека.

И./ Сам человек может развивать эти связи и нейросети?

Может, конечно. Но для того, чтобы развивать очень сложную структуру, требуется много усилий. Это не просто накачивание бицепсов. Редко кто по доброй воле сядет изучать китайский язык, потому что все исходно понимают, что он гораздо сложнее европейских языков, требуется очень высокая мотивация. Если она есть, остальное проще. Потому что, как мы знаем, если человек чего-то очень хочет, он вывернет себя наизнанку и постарается добиться результата. И у многих получается.

И./ Чем сложнее задача, тем эффективнее процесс развития мозга?

Если мы говорим о методах тренировки мозга, то они могут быть и достаточно простыми. Например, правша должен начать делать все левой рукой. Это мощнейшая встряска для мозга, которая приводит к формированию новых нейронных связей и нейросетей, позволяющих ему
расширить свои возможности, такие как абстрактное мышление, логические построения. Человек воспринимает окружающий мир на 90% с помощью зрения. Если вы наденете повязку на глаза и начнете ходить даже по своему дому, который вы знаете «от» и «до», вы будете в большей степени ориентироваться на другие органы чувств, подавленные зрением, — на осязание, обоняние, температурные условия. Есть классический пример, связанный с индийскими йогами. Люди ставили над собой эксперименты, чтобы пробудить в себе неведомые силы за счет стимуляции всех органов чувств. Их заводили в маленькую пещеру, где была одна очень глубокая дыра для отходов
жизнедеятельности и две узкие небольшие двери. Раз в день в дальнем отсеке пещеры открывалась первая дверь, вносили кувшин воды и лепешку, дверь закрывалась. Так же позднее открывалась в абсолютной темноте и тишине вторая дверь, кувшин забирали. То есть все, что слышал, но не видел человек, это процесс минутной дистантной передачи еды и возврата посуды. Я впервые прочитал об этом у Ивана Ефремова в его философском романе «Лезвие бритвы». Потом узнал, что это действительно практикуется в Индии. У людей, которые просидели в такой изоляции даже 30 дней, обострялись и обоняние, и осязание, и вкусовые рецепторы, то есть включались те зоны мозга, которые были подавлены зрением и активно не действовали. А ведь некоторые гиганты духа проводили так по 7–10 лет, и что в итоге происходило у них в мироощущении, можно только представить.

И./ Не каждый может себе позволить изоляцию на 7–10 лет. Как понять, что мозг нуждается в дополнительной заботе и работе?

Первое, что должно насторожить, — проблемы с памятью и концентрацией внимания. Часто люди сами начинают понимать, что что-то не так. Плохо, когда это начинают замечать другие. Поэтому с определенного возраста, с 40–45 лет, надо следить за своим здоровьем — за артериальным давлением, уровнем глюкозы в крови, больше читать вслух и двигаться-двигаться-двигаться.

И./ Среди болезней мозга какая проблема номер один?

Основная проблема — это инсульт. Мы все время говорим про сердечнососудистые заболевания и почему-то имеем в виду именно сердце. На самом деле 51% населения нашей страны умирает от заболеваний сердца и сосудов мозга, то есть в основе лежат инфаркт миокарда — 26–27% и инсульт — 24%. Это действительно проблема номер один. На третьем месте идут онкологические заболевания — около 17–18%, и 12% приходится на долю ДТП, производственных и бытовых травм.
Эпилепсия — не менее частая проблема, почти как инсульты. И если ее не лечить, то она ведет к слабоумию, эпиприпадки истощают нейронную систему. Но эпилепсия сейчас очень хорошо лечится, и при правильно подобранной терапии пациенты являются полноценными членами общества. Но если ее не применять — конец печален. Возрастные дегенеративные болезни — Паркинсона, Альцгеймера, сосудистая деменция — с ними тоже можно бороться. Мы пока не можем вылечить болезнь Альцгеймера, но очень хорошо умеем корригировать болезнь Паркинсона. Несколько сложнее обстоит дело с сосудистой деменцией, но после курсов соответствующей терапии можно и это состояние улучшить и поддерживать годами.
Сейчас очень многое можно сделать и в плане профилактики, и в плане диагностики, и в плане лечения даже при тяжелых заболеваниях нервной системы.

И./ Как изменилась диагностика за последнее десятилетие?

Сейчас акцент делается на раннюю диагностику, причем очень часто не просто на первые или минимальные симптомы, которые уже появились. Некоторые заболевания сейчас можно диагностировать за несколько лет до их возникновения — вплоть до 10–20 лет — и, соответственно, принимать профилактические меры. Это очень серьезные достижения.

И./ Как это осуществляется?

Это биохимические и геномные исследования, а также исследования, связанные с позитронно-эмиссионной томографией и спектроскопией.

И./ Вообще насколько развитие IT-отрасли помогает нейронаукам? И ускорит ли процесс исследования мозга, скажем, появление квантовых компьютеров?

Скорость вычислений имеет большое значение. Но компьютер будет быстрее обсчитывать какие-то понятные вещи, при этом в отношении каких-то очень тонких структур только лишь скорость вычислений ничего не может дать. Есть очень хороший пример. Когда в середине 90-х компьютер IBM Deep Blue обыграл чемпиона мира по шахматам, речь шла просто о скорости перебора вариантов. Но вот когда в 2016 году машина AlphaGo обыграла чемпиона мира по игре в го, а также чемпионов Европы и Азии, все развели руками. Игра го несопоставимо сложнее шахмат, она имеет практически неограниченное количество вариантов и требует к тому же подключения интуиции. И в отличие от Deep Blue, в которую просто загружали огромное количество шахматных партий, переигранных всеми выдающимися гроссмейстерами мира, в AlphaGo все было по-другому, и это совершенно поразительно: машине просто объяснили правила игры и оставили наедине с собой всего на пять месяцев. И программа сама себя обучила, и как!

И./ Да, впечатляет.

А вообще мое глубокое убеждение, во всяком случае на сегодняшний день, что научно-технический прогресс ведет к закату нашей цивилизации. Потому что все, что сейчас делается, и особенно те вещи, которые начали делать с искусственным интеллектом, может привести к тому, что мы искусственному интеллекту будем не интересны и не нужны. Пример с игрой го — очень яркий и показательный. Представляете, всего пять месяцев — и люди, которые многие годы тренировались, достигли выдающихся результатов — стали чемпионами мира, континентов, оказались, что называется, не у дел! И речь здесь идет не о скорости перебора вариантов —
это так называемый слабый искусственный интеллект, а о сильном искусственном интеллекте, который способен к самообучению. Уже давно ведутся разговоры о том, что искусственный интеллект, а не люди, скоро будет принимать управленческие решения, причем как на уровне компаний, так и на уровне государств.

И./ Но ведь это же может выйти из-под контроля?

О том и речь. Не менее 160 профессий уже исчезли. Поехали беспилотные такси. Вместо почтальонов почту доставляют роботы. Это уже реальность, и это еще только начало. На очереди юристы. В крупных частных компаниях основная обязанность юристов — выискивать законные
лазейки в действующем законодательстве с тем, чтобы, например, легитимно платить меньше налогов. Искусственный интеллект скоро сделает это по щелчку пальцев, потому что его скорость переработки данных несопоставима с человеческим мозгом, и он ничего не забывает. Мы пока не можем значимо увеличить скорость реакций нашего мозга. Скоро не будет бухгалтеров, и, более того, врачи-диагносты тоже под большим вопросом. Потому что уже сейчас консилиум врачей-экспертов по целому ряду заболеваний уступает по точности диагностики искусственному интеллекту. Классический пример, который в последнее время приводится, — рак молочной
железы. Консилиум врачей-экспертов высокого уровня диагностирует его в 87 % случаев, а искусственный интеллект — в 94%. Это большая разница, когда речь идет о серьезном заболевании. Конечно, научно-технический прогресс сейчас пока еще благо, но, возможно, наступит время, когда он в виде искусственного интеллекта или чего-то другого перестанет быть
благом и начнет отстранять человека как такового от принятия решений.

И./ Если говорить о технологических открытиях, какие инновации стали применяться в нейронауке?

То, что происходит сейчас в нейронауках, — это безусловно взрыв, революция. Во-первых, сбылась давняя мечта человечества — силою мысли сделать что-то физическое. Сейчас благодаря технологии, которая является одной из пяти самых прорывных начала 21 века, называется она
«мозг-компьютер-интерфейс», обычные люди могут при соответствующей тренировке смотреть на лампу, которая стоит в другом конце комнаты, посылать ей мысленный импульс и тем самым ее включать, или включать и выключать чайник, поднимать и опускать шторы в доме, и так далее.
Как это происходит? На голову человека надевается шапочка с электродами, которая передает биотоки мозга в компьютер, там происходит вычленение команды, которая мысленно отдается человеком, и этот сигнал посылается дальше с помощью телеметрии на лампу, где стоит принимающее устройство, в итоге лампа зажигается. Это уже реальность. Это делается у нас в центре в тесном сотрудничестве с партнерами. И это шаг к тому, что человек может мысленно манипулировать предметами.

И./ Расскажите, как вы пришли в науку?

Это очень просто, если ставишь перед собой цель — не побоюсь этих слов — делать что-то для людей. Я всю жизнь хотел быть врачом. Став врачом, ты можешь облегчать людям страдания, но можешь и для здоровых сделать что-то такое, что улучшит их жизнь. С самого начала было интересно что- то исследовать.

И./ Какая тема для исследований сейчас для вас самая интересная?

Память и сознание. Мы изучаем сознание у больных в отделении нейрореанимации, которые вышли из комы, но находятся в вегетативном бессознательном состоянии. Следующая ступень после вегетативного состояния — так называемое состояние минимального сознания. Нам удается с помощью некоторых технологий, в частности навигационной транскраниальной магнитной стимуляции, переводить людей из состояния минимального сознания в ясное сознание. Это колоссальное достижение.
Почему мы этим занимаемся и почему это так важно? Человечество всегда хотело понять, где зарождается сознание, где, когда и как появляется человеческое «я». Из-за различных тяжелых
травм, ДТП или заболеваний типа инсульта человек попадает в коматозное состояние, затем выходит из него и оказывается в вегетативном состоянии или состоянии ареактивного бодрствования, при котором у него отсутствует сознание. Если таких людей исследовать в этом состоянии, затем определенным образом на них воздействовать и вывести хотя бы в состояние минимального сознания, то с помощью позитронно-эмиссионной томографии или функциональной МРТ можно увидеть те зоны, которые появились у людей с первыми проблесками сознания, то есть понять, какие структуры мозга отвечают за его возникновение. Изучая такого рода процессы, мы приближаемся к разгадке нашего сознания. Это глобальная цель для человечества.

И./ Согласны ли вы с тем, что сознание определяет бытие?

Если бы еще 20 лет назад мне сказали, что можно смотреть на дверь и заставить ее открыться, я бы сказал — о чем вы вообще? Но сейчас это стало реальностью. И когда говорят часто, что мысль может быть материальной, — это все же воспринимается в обществе как досужие разговоры, ничего
общего не имеющие с научными подходами, но оказывается-то, что мысль все же материальна, если ты можешь заставить дверь открыться, свет зажечься и чайник закипеть. У нас большое количество молодых ребят неудачно прыгают в воду и получают переломы шейного отдела позвоночника с полным параличом рук и ног, при этом интеллект полностью сохранен. Сейчас для таких людей делаются инвалидные кресла, которые позволяют перемещаться силою мысли. На голову надевается шапочка, связанная с компьютером с элементами управления, — вновь технология «мозг-компьютер-интерфейс». Человек сидит в инвалидном кресле и просто мысленно говорит: «Еду вперед» или «Поворачиваю налево», — и перемещается. Это уже есть, и это делается достаточно широко у нас в России. Почему надо всячески стимулировать занятия наукой, почему не надо жалеть денег на ее развитие? Потому что в итоге ты получаешь то, что ранее казалось абсолютно невозможным.

И./ Кто флагман этих исследований и какое место занимает Россия, насколько сильные позиции у нас?

Все в значительной степени определяется двумя вещами: науку двигают вперед только две составляющие — новые идеи и новые методы. Новые глобальные, изменяющие мир идеи обычно продуцируют те люди, которых мы называем гениями. Но поскольку это исключительно штучный товар — с чего мы и начали разговор, с новыми прорывными идеями во всем мире большая проблема. А новые методы — это по сути своей финансирование. Чтобы создать тот или иной новый прибор, устройство, эксперимент, необходим труд множества квалифицированных ученых, инженеров. Если у тебя есть много денег и талантливых людей, ты безусловно сделаешь больше, чем тот, у кого много талантливых людей, но нет денег. Малолитражка, даже если бы за рулем сидел Шумахер, не сможет обогнать «Феррари».

И./ И как решается вопрос финансирования исследований?

Если мы будем сравнивать бюджеты, выделяемые на научно-исследовательскую работу у нас и за рубежом, они абсолютно различные. Тем не менее по целому ряду направлений мы находимся на очень высоких позициях, абсолютно не уступая самым передовым школам Запада. Но чтобы стать ведущей экономической и технологической державой в мире, надо приложить колоссальные усилия. Живой пример — Китай, который делает все для того, чтобы выйти на высокий технологический уровень. Прежде всего они занимаются образованием своих граждан. Огромное количество китайских студентов — по состоянию на 2020 год это было порядка 1,6 млн человек — учатся и стажируются в ведущих университетах мира. Когда они вернутся на Родину, а китайцы часто возвращаются, это безусловно позволит поднять общий уровень науки в стране. Они начинали с того, что просто копировали технологии, которые привозили в Китай из-за дешевой рабочей силы. Им не объясняли, как эти технологии работают, а просто ставили производство на конвейер. Китайцы разбирали и сами собирали технику, шаг за шагом двигаясь вперед. Сейчас они
уже не просто копируют технологии, а делают что-то свое. Если говорить о «мозгах», мы прекрасно понимаем, что они у немцев, белорусов, китайцев, американцев, русских или французов одни и те же. В каждой стране есть люди с крайне низким уровнем интеллекта, большинство находятся на среднем уровне, 10–15% людей одаренные и способные, 6–10% талантливы и 1–2% являются гениями. Дайте последним трем группам адекватное финансирование, и я вас уверяю... Но мы даже без достаточного финансирования делаем подчас то, что не могут в других странах.

И./ Расскажите поподробнее.

Например, тот проект, который надо сейчас развивать и который может дать человечеству колоссальное движение вперед, — это увеличение памяти. Память — одно из основных свойств мозга. Если у человека очень мощная память, то многие проблемы, которые стоят перед другими, для него не существуют. Он может легко выучить несколько иностранных языков и обучиться чему бы то ни было.
Первые наши работы привели к тому, что с помощью достаточно дорогой — к вопросу о финансировании — аппаратуры мы смогли всего за один 30-минутный сеанс воздействия на определенные зоны мозга увеличить рабочую память на 20%!
Проблема заключается в сохранении этого результата — желательно навсегда. Мы над этим работаем. И это задача мирового масштаба. Ведь если удастся поднять память человека на 25–30%, то это многое может дать — повысится и уровень образования, и уровень интеллекта. Для общества, в котором будут жить такие люди, это будет колоссальным рывком вперед. И это станет решением проблемы утраты памяти с возрастом.

И./ В условиях нехватки государственного финансирования какова роль частных инвесторов — могут ли они содействовать инновационным разработкам?

Мы долго думали и в итоге создали фонд, который назвали ФРОНТМЕД — расшифровывается как Фонд Развития Отечественной Науки, Техники и Медицины. Девиз фонда — «Спасаем жизни, сохраняем здоровье мозга». Мы ставим перед собой глобальную цель — содействовать развитию человеческого общества, сделать так, чтобы жизнь человека и прежде всего состояние его мозга
позволяли ему делать то, что он хочет. Мы собираемся поддерживать всех талантливых людей — конструкторов, исследователей, врачей, которые делают что-то реальное для того, чтобы мы как личности сохраняли и развивали свой потенциал как можно успешнее.

И./ Есть подвижки в работе фонда?

Да, уже есть история добрых дел, как мы ее называем. Есть первые инвесторы, и выделены средства на целый ряд проектов, которые находятся в русле улучшения оснащения ряда исследовательских групп. Мы работаем с конструкторами, делающими протезы, чтобы люди после
инсультов и травм могли начать двигать руками, создаем нейротренажеры и приборы, позволяющие увеличить скорость когнитивных процессов. Мы хотим поддержать тех, кто создает
общественно полезные вещи. Например, коллектив инженеров из «Сенсотех» выпустил видеотрость для слепых, которая при движении распознает предметы с помощью камеры
и озвучивает, что видит впереди, — стол, собаку, любые предметы, людей, которые заложены в память. Эта видеотрость, получившая название «Робин», уже пошла в производство, ее
закупило Всероссийское общество слепых.

И./ Развитию науки необходимы связи с другими исследовательскими коллективами, не так ли? Какой
у вас опыт сотрудничества с другими, в том числе зарубежными институтами?

Мы до последнего времени работали с большим количеством всемирно известных организаций — с Гарвардской медицинской школой, Льежским и Миланским университетами, практически со всеми ведущими центрами. С тобой всегда работают тогда, когда ты демонстрируешь высокий уровень
того, что ты можешь делать. С нами с удовольствием сотрудничают в связи с тем, что наш Научный центр неврологии — очень высокого уровня оснащения как кадрами, так и приборами, и это ставит его существенно выше среднеевропейских.

И./ У ваших исследований есть заказчик в лице государства, или вы сами ставите себе задачи?

Государство должно ставить глобальные задачи, но должно при этом их соответствующим образом финансировать. В нашем случае мы получаем часть средств от государства, часть зарабатываем сами. Поэтому подчас формулируем для себя задания самостоятельно.

И./ Что вас вдохновляет в последнее время? Что дает желание идти дальше?

Самое большое вдохновение дает возможность сейчас выращивать из обычных клеток — нейроны, клетки мозга. То есть ты проводишь по коже деревянной палочкой, стряхиваешь клетки эпидермиса в специальный раствор и можешь вырастить в нем любые клетки — печени, сердца, нейроны. А потом можно их пересадить. Несколько лет назад за это открытие была присуждена Нобелевская премия. Полагаю, что недалек тот день, когда вместо тех самых клеток, которые отвечают за те или иные процессы в головном мозге и вдруг безвозвратно погибли, как это происходит при той же болезни Паркинсона, мы сможем подсадить новый пул юных клеток и получить то, что было утеряно в процессе жизни. Возможно, это станет выходом в деле лечения заболеваний, которые на сегодня считаются неизлечимыми. В составе нашего Центра есть Московский институт мозга, который занимается такого рода вещами.

И./ Если бы у вас была возможность напрямую обратиться к людям, располагающим свободными средствами и задумывающимся о судьбах мира, что бы вы им сказали?

Фонду нужны партнеры и единомышленники, готовые финансово поддержать научные разработки. Личный вклад в здоровое будущее нации — это великое дело. Что такое мозг человека? Это самый таинственный орган, который существует на планете. В сути своей мозг — это мы, как личности,
как индивидуумы.
Исследования по развитию нашего мозга открывают такие возможности для человека (а я кратко коснулся лишь части из них), которые ранее казались абсолютно нереальными. Вкладываясь в эти исследования, мы сможем принципиально изменить самого человека в том виде, в котором он
существует сейчас, раскрыть тот потенциал, который исходно был заложен в нем природой. Это задача самого высшего порядка, задача, достойная того, кто носит имя Homo sapiens.